Творчество и культура современной Церкви

 Тема о творчестве, на мой взгляд, недооценена в современной церкви. Мы сегодня думаем, что заняты гораздо более важной работой, и о творчестве говорим с таким оттенком, что, дескать, хорошо, когда оно есть, но не до него. Что такое творчество? Почему оно важно?

      Первое, что приходит на ум христианину, когда он слышит это слово – это ассоциация со словом «творить», и поэтому, особой настороженности не вызывает. Словарь В. Даля говорит, что слово ТВОРИТЬ – это  давать бытие, созидать, создавать, рождать. Ожегов в этом даже дальше пошел и поясняет слово «ТВОРЕНИЕ», как произведение или результат творчества. Кто такие люди творчества, или творческие люди? Собственно те, кто занимается созиданием созданием нового те, кто что-то производит. Вот можно ли токаря назвать творческим человеком? Вообще-то нет. Процесс творчества у него может начинаться тогда, когда он сам начинает что-то добавлять или изменять в своей работе. А когда он по чертежу делает из заготовки свою работу, то это едва ли можно назвать творчеством. Я, как человек своего времени, при возникновении каких-либо вопросов или интересующих меня тем, заглядываю в Google. И вот, что я вижу в Википедии: Творчество — процесс деятельности, создающий качественно новые материальные и духовные ценности или итог создания субъективно нового. Основной критерий, отличающий творчество от изготовления (производства) — уникальность его результата. Творчество — это: 1. деятельность, порождающая нечто качественно новое, никогда ранее не существовавшее; 2. создание чего-то нового, ценного не только для данного человека, но и для других; 3.процесс создания субъективных ценностей.

Не правда ли – точные наблюдения? Мы много слышим сегодня в церквях – «ты уникальный, неповторимый, создан для славы Божьей…» А в чем наша неповторимость? Только ли в том, что у нас не совпадают отпечатки пальцев и мы внешне не похожи? Наша уникальность далеко не только в этом. Я хотел бы отметить, что именно совокупность наших творческих поступков, делает нас уникальными. 

Многие люди, живущие вне церкви, могут наблюдать, и интуитивно отрицать причастность к так называемой «серой массе». Иногда эти правильные наблюдения приводят к неправильному выводу – нужно чем-то выделиться из толпы. Способы показать свою индивидуальность приобретают всё более извращенные формы, каждая из которых стремится громко перешагнуть ещё один рубеж дозволенности и норм. Те, кто в этой «сумасшедшей гонке» оказывается «лидером» в награду получает душевную пустоту и одиночество на фоне громких аплодисментов, и сиюминутной известности. 

А разве в церкви такого не бывает? Разве мы не превращаем порой свою творческую уникальность  в способ самоутверждения под знаменем «я ж во славу Божию»? Творчество или способность творить и создавать является одним из самых ожесточенных фронтов церкви, и наша стратегическая задача – правильно оценив наши преимущества и слабости, осознанно и целенаправленно вступить в бой против планов дьявола. Его планы в этой сфере известны и не новы - присвоить и извратить творческий процесс! Как-то прочел выражение: «Почему дьявол не меняет в веках свою стратегию обмана и обольщения людей? Потому что эти стратегии успешно работают».

     Наш Бог – Творец. Он, осмелюсь так сказать, самая творческая личность. Соответственно, правильным будет предположить, что вершина Его творения – человек должен унаследовать это качество, ибо создан по образу и по подобию. Конечно наши масштабы – это область минимализма, даже в самых больших и великих творческих успехах. Но, тем не менее, эта способность человека – творить, признается всеми. Хотя…. Всеми ли? Почему в социальных сетях люди обмениваются друг с другом красивыми фотографиями и видео, изображающими  произведения искусства, архитектуры, танцев, т. е. всего того, что красиво. Люди редко задаются вопросом – а откуда вообще мы знаем, что красиво по-настоящему, что уродливо, или что посредственно; они просто находятся под впечатлением от увиденного. Мы, люди, способны хотя и не со знанием дела, но даже так – на уровне дилетанта восхищаться красивым домом, искусным балкончиком, витиеватым архитектурным узором, цветами, красивым автомобилем, мебелью, сервированным столом…. 

Мы, люди, говорим, что Тадж-Махал – это красиво, и готовы назвать это чудом света.

    Но сегодня хочу задать вопрос – почему с течением времени, наше христианство стало менее творческим? Почему мы отдали светскому обществу пальму первенства, причем отдали так, что мало кто сегодня, возвеличивая музыку И. С. Баха, говорит о том, что это музыка христианина?  Как так вышло, что даже те, кто осмеливается в церквях создавать то, что действительно хорошо, прекрасно и носит отпечаток претензии на высокое искусство, не востребованы и становятся объектом снисходительных вздохов?

Один из моих ответов на эти вопросы: мы стали слишком прагматичными, причем, в худшем понимании этого слова. Прагматизм (от др.-греч. πράγμα, родительный падеж πράγματος — «дело, действие») — философское течение, базирующееся на практике, как критерии истины и смысловой значимости. 

Культурный вопрос.

     Творчество – это умение наполнить Божественной искрой своё существование. Если сегодня человек приходит в церковь, то я хочу задать вопрос: как Вы думаете -куда он приходит? В какую атмосферу? Конечно же, как верующие мы стремимся к атмосфере реального присутствия Бога в церквях. И правда – кому нужна церковь без Бога? Ещё один вопрос – а церковь без творчества возможна? К сожалению нужно признать, что существуют ещё церкви и без Того и без другого…. Задумайтесь. Ведь придя к Богу в воскресенье – чем человек займется в понедельник, вторник и т.д.? Мы пробуем его как минимум не упустить, а затем обучить и крестить. А дальше – отправить на проповедь? Хорошо. А что он будет говорить? А как он будет говорить? Уже проверено – человек будет говорить то, что говорим  мы,  и то как мы говорим. Если мы говорили верблюды̀ вместо верблю̀ды, то как будет называть этих милых животных он – человек попавший в среду "духовных", знающих толк в духовных вопросах людей? Итак, мы должны признаться, что мы говорим именно о культуре. Я слышу, как люди говорят, что нам нужна духовность, а культура - это пережитки мещанского мышления, и суть дьявольская уловка для верных. Позвольте не согласиться и выдвинуть несколько аргументов.

     Если мы говорим о духовности, то давайте говорить о созидании церкви. Но почитайте – что есть культура! Культура - лат. cultura — земледелие, воспитание, почитание. Это дословно. Сегодня под понятием культура, в большинстве случаев понимается много чего, и зачастую это как раз бескультурье. Вот одно из многих похожих определений этого понятия: «Культура есть практическая реализация общечеловеческих и духовных ценностей». Мне нравится ещё одно определение: «Культура – это общий объем творчества человечества».Конечно же, есть ещё и другие определения этого понятия, но они не будут разительным образом отличаться от тех двух, которые я привел. Вот и получатся, что если мы хотим честно подойти к вопросу созидания духовного человека, то этот подход невозможен без правильного понимания культурного аспекта.

     Культура церквей протестантского направления зачастую шокирует изобилием «простотой голубя»  и нехваткой «змеиной мудрости». Поэтому не удивительно, что сегодня мы наблюдаем отток интеллигенции из наших церквей. Её, этой интеллигенции,  просто нет в церкви. И приятно сегодня читать мыслящих людей, которые начинают бить тревогу по этому поводу! Может ты, дорогой читатель-протестант, ещё не заметил, что начало протестантизму (ну, не сильно я люблю это слово, а что поделаешь – новое придумывать не зачем) положил именно профессор (украинским читателям читать с одной «ф»). 

Мартин Лютер мог не только написать свои тезисы, но и защитить их, тогда как Кальвин смог обобщить и упорядочить Библейские верования в строгую богословскую систему. Я не воспеваю Кальвина, и не являясь так сказать чистым кальвинистом, но пытаюсь донести сегодняшнему христианству ту важную составляющую, которую мы обронили в своей детской любви к Господу.  Мы забыли, что большинство посланий именно потому и написаны, что был некий такой  образованный Павел, который понял, что можно не только тихо верить, но и уметь метко сказать, и не был ленив, чтобы потрудиться, и всё это записать. И кто знает, может быть именно потому Бог и призвал такого человека?

Культурный набор первой церкви. Каков он, если он вообще был? Наверное, мало кто будет спорить с тем, что первое христианство вообще мало кем воспринималось всерьез. А как оно воспринималось? Как одна из сект иудаизма. Происходило это по многим причинам. 1. Закон Моисея не враждебен христианству, а как раз наоборот, христианством исполнен, поэтому не удивительно, что первыми из тех многих принявших Христа были иудеи. Более того именно им и было, поначалу, предназначено Евангелие Царства, проповедуемое Христом и Апостолами, которые тоже были иудеями. 2. Сама система синагог была унаследована и воспринята церковью как родная, а не инородная. 3. Церковь восприняла именно иудейское культурное  наследие. Что пели первые христиане, или они просто находились в блаженной пропитке Духом в присутствии Петра и Иакова? Они пели обычные  Библейские псалмы известные им с детства, и особенно псалмы мессианского толка. Всё это происходило до тех пор, пока сами христиане не стали сочинять новые песни, и петь их на своих собраниях. И происходило это не потому что надоели старые песни, а потому, что творчество – это норма в развитии! Культурное наследие переосмысливалось, наполняясь новым смыслом познания спасающего Бога!

Какое теперь культурное наследие церкви? Это наследие в разных странах разное. То, что касается бывшего СССР – это и есть наша боль и наша история. Мы имеем колоссальный разрыв между далеким православным прошлым, коммунистическим наследием недавнего прошлого, и сегодняшним днем, который пытается развиваться без наследия нашего прошлого. Мы проглотили Западную  культуру без того, чтобы идти к ней путем долгого и естественного развития, потому как прежний наш путь был исковеркан, изуродован и вывернут наизнанку. 
Итак – что мы имеем на сегодня?

Архитектура.

Вот нет у нас опыта строительства красивых домов молитвы. Конечно, такие дома уже начинают появляться. Но основным критерием их строительства, в условиях жуткой финансовой несостоятельности, является практичность за бесценок. Единицы думают, например, об акустике помещения, если вообще знают – что это такое и зачем ОНО нужно. Кто сегодня думает об архитектурном образе или о создании атмосферы Божественного присутствия через эти образы? Если в православной архитектурной культуре есть застой, то это застой, по крайней мере, в культуре, а не в её отсутствии. Там просто нет нового, потому как боготвориться старое, но в этом старом хотя бы есть своя философия строительства. Почему алтарь находится там, почему крест повернут туда, почему дверь там, почему стены такой толщины и т.д. Поверьте – у них есть на это ответы. Есть ли у нас эти вопросы? 

Боюсь, что сегодня в строительстве протестантских храмов исходят примерно из следующих аргументов: 1) так делали другие,  2) «нравится», 3) «а чего ещё надо?», и 4)  так дешевле. Мы не готовы платить за идею, сомнительную или субъективную "красоту" и за её создание. 

Но ведь мы должны уже начать понимать, что само церковное здание – это уже проповедь! Это может стать роповедью о Том, Кто хотя и в нерукотворенных храмах живет, но таки ЖИВЕТ! Он в нас! И исключительно, и только поэтому мы красивы Его красотой, и именно поэтому строим красиво и на века, ожидая Того кого любим и ожидаем со дня на день!

Песенная культура.

Какие песни мы поем сегодня? Это либо наследие коммунистических гимнов, либо далеко не французский, но вездепролезающий шансон, либо гопак (это политкорректное название ун-ца дун-ца), либо все три вперемешку. Какие тексты в этих песнях? Или спрошу точнее – что из этих текстов можно честно назвать поэзией? Мы видим не только пренебрежение рифмой, это, возможно и не так губительно, но и путаницу с вышеупомянутыми верблюда̀ми, (а вернее правильно поставленным ударением). Тут и протянутые по блату рифмы и высосанный из пальца закодированный в «помазании» смысл. И поверьте – против помазания не попрешь, и не я тот, кто будет смеяться над ним. Я тот, кто пытается указать на то, что не всё то является помазанием, что ты в своем «ваянии» «наваял», потому как других слов или аккордов больше не знаешь, и главное – знать не хочешь. Мы забываем, что помазание от Святого приходит к человеку, который уже что-то умеет, или старается уметь, и оно никогда не заменит и не должно быть заменой нашего труда. 

Одному человеку, который захотел поступать в консерваторию, говорили в церкви: «зачем тебе это нужно – ты же и так уже умеешь играть; это всё твоя гордость…» На что это похоже, по-вашему?  
     Ещё один серьезный пласт – новые песни. Это огромная, отдельная тема. Аксиома – они должны быть. Мы должны поощрять друг друга в том, чтобы способные знали и жили в такой атмосфере, где их слышат, слушают, и воспитывают. Наращивание вдохновенного нового репертуара в соотношении с классикой, проверенной временем – вот то, что должно двигать музыкантами в церквях. Никто не будет против старой песни, или песни сочиненной в соседней церкви. Но основа – это не обезьянничество, а творчество!  

Поэзия.

Здесь дело обстоит тоже не так красиво как хотелось бы. Мы, конечно, пишем стихи. Их много. Но послушайте их. Не так часто услышишь смелое честное слово, сказанное так, что ты увлекаешься естественностью, простотой, ритмом и глубиной, а не словоблудной христианизированной рифмой. Причем опытный и не глумливый человек, безусловно, поймет, что частенько это просто детское стремление выразить себя, пусть даже в такой нелепой форме, и мы были бы вообще сухарями, если бы не позволяли детям рисовать их каракульные шедевры. Проблема не в том, что люди обратившись к Богу, пишут и творят чаще незрелую несуразицу. Проблема состоит в том, что мы думаем и говорим, что большего ничего нет и быть не должно. Почему бы нам, церкви, не начать развивать литературный стиль новоиспеченного поэта или писателя?  Где наши литературные кружки, на которых такие люди могли бы упражняться в творчестве и облекать свои стремления в более зрелую форму? 

Театральное мастерство.

     Кто из нас не знает что такое христианская сценка? И вот знаете, я даже не уверен, стали ли мы духовно богаче от тех сценок, которые мы видим и ставим в наших церквях? Теа́тр (греч. θέατρον — основное значение — место для зрелищ, затем  — зрелище, от θεάομαι — смотрю, вижу) — форма исполнительского искусства. Слово «зрелище» напугало уже многих христиан. Наверное поэтому они не смотрят, или смотрят и не видят ещё одной определяющей вещи в отношении театра. Театр считается самым сильным средством влияния на человека, поскольку, видя происходящее на сцене, зритель ассоциирует себя с тем или иным персонажем, и через катарсис (очищение через страдание) внутри него происходят изменения. Это не я придумал. Это так и есть. 

И, кстати, наверное поэтому мы считаем что сценки – это дело воскресной школы, ошибочно полагая, что только детям нужны театральные образы, для того чтобы хорошо увидеть и понять Христа и Его труд. Первые русские христианские мюзиклы вообще осуждались большинством постсоветских верующих. Их, этих верующих, не стоит строго судить потому, как они выросли в своей среде и претерпели то, что нынешнее поколение никакой сценкой не осмыслит. Но, к сожалению, не так много сегодня смельчаков, которые используют язык серьезных театральных постановок. Большинство вообще единственно представляют себе театр как набор из волхвов, пастухов, Иосифа в чалме, Марии с куклой, и робкого Ирода, у которого даже гнев выглядит не честно, а забавно, или точнее «по-христиански». Причем до̀ма эти актеры гораздо искрометнее гневаются и раздражаются. Нам архи важно сегодня понять, что театр является мощнейшим оружием, которое должно быть в руках церкви, которая не поддалась суеверию, невежеству и страху.

Живопись

Кто сегодня оценит творение, вышедшее из-под кисти члена церкви? Кто сможет оценить это, если мы, порой, даже не знаем с какой стороны смотреть на то или иное произведение? Сегодня не так много внимания уделяется тем, кто в церкви пишет картины, а работающих в этом направлении вообще катастрофически мало. Задача художника – изобразить силой своего художественного языка эмоции радости, боли, разочарования, одиночества. Кто как не христианин должен был бы метко выстрелить в пустоту человеческой души прозябающей без Бога, и выставить эту катастрофу на показ? Кому как не нам кричать о проблемах мира без любви? Но мы благочестиво молчим и поэтому, сегодня мир изобразительного искусства полон разврата или мистики. Бедность (читай бездуховность) художественного мышления перестала рождать по-настоящему сильное искусство. 

Мы так просто и без боя отдали это дьяволу, как будто это ему принадлежит. Возможно, ты спросишь – как этим можно проповедовать Христа?  Персональная выставка талантливого художника – это событие в городе. Вокруг нас, и особенно в мегаполисах, есть множество людей, для которых язык на котором кисть говорит с холстом, и приемлем, и часто единственно понятен. Донести Христа на этом языке – великий дар, принадлежащий церкви. Интересное наблюдение неверующих людей я прочитал где-то на интернетовских просторах. Просто приведу цитату, извиняясь, что не знаю автора: «Сегодня расширился диапазон художественных средств, и теперь всё от бытового мусора до самого тела художника может быть проводником художественной выразительности…. Всё бы хорошо, но почему эта выразительность стала такой невыразительной? Мы расширили диапазон, но сократили его действенность?» Видите? Они чувствуют эту пустоту! Они видят её. Осталось нам, христианам, понять, что мы знаем ответ на эти мучительные вопросы.

Творчество в жизнь!

Я был бы не совсем честен, если бы ограничил сферу творческого опыта только музыкой, поэзией, архитектурой и живописью. Творчество должно проникнуть во все сферы человеческого бытия. 

И здесь хочу привести на помощь один термин. Импровизация. Импровизация (фр. improvisation, итал. improvvisazione, от лат. improvisus — неожиданный, внезапный) — произведение искусства, которое создаётся во время процесса исполнения, либо собственно процесс его создания. Друг дорогой, задумайся – разве так много сфер существует сегодня, которые не требуют творческого и новаторского подхода? Импровизация – это способность творить сиюминутно. Сразу хочу отметить, что любой импровизатор – от музыканта до домохозяйки на кухне может импровизировать только с тем, что у него уже есть в наличии. Если нет продуктов, то импровизировать, собственно, не с чем. Если ты не учишься и не растешь в своем деле, то импровизировать становится невозможным. Невежество – это не незнание, а не желание знать. Развитие навыков в любом деле со всяким постоянством и упорством, практика того, что есть воля Божия, причем, в постоянном обновлении, создание нового в процессе исполнения – вот пограничные рубежи той атмосферы и того стиля жизни о котором я сейчас говорю. 

Табуретка, само собой должна иметь сидение и четыре ножки. Но, согласитесь – есть разные табуретки. И мы, глядя на это различие, интуитивно тянемся к лучшему, а не к худшему. Импровизировать – это значит доверить достояние твоего разума и навыков, а значит и себя тому процессу, который задуман, собственно не тобой. «Без фантазии нет искусства, как нет и науки», говорил Ф. Лист.

А как, например, ты можешь молиться за больных, если ты даже не утвердил свой разум в том, что на это есть воля Божия? Как ты можешь выходить на сцену с микрофоном и петь песню, прославляя Бога, не подумав прежде о тренировке твоего голоса и твоего сердца?  Кто-то хорошо и точно сказал, что «Третья способность души после ума и воли – творчество».

Истинные цели.

Творчество, культура, способность к импровизации, всё это не является целью. Если бы мы заговорили о целях, мы бы говорили о более высоких вещах. Всё это – только инструменты изображения чего-то большего, а не суть. Кисть и холст, ноты и музыкальные инструменты, перо и бумага, молитва, пение и служение…. Все эти вещи мертвы сами по себе. Но духовный человек, беря их в руки, высекает из этого шедевр, касающийся самой нашей сердцевины – мы часть Его, мы творение, и у Творца есть имя. И мы знаем это Имя – это Иисус из Назарета. Наша миссия – нести Его в мир. Наша миссия – не только покаяние, но полное восстановление и расцвет тех, кого Бог призвал. Церковь – это не «институт благородных девиц», это не просто супер культурные люди, и речь не идет о том, что интеллигентный человек – это духовный человек. Если бы это было так, то Христу не стоило бы приходить на эту землю и умирать. Церковь просто должна знать – с чем, собственно, она имеет дело. С тех пор, как Бог-Творец вдунул дыхание жизни в человека, мы стали живой душой. С живой душой мы и работаем! Собственно моё слово о том, как мы развиваемся, и что именно развивается в нас. Кто завтра пойдет в мир проповедовать Евангелие, а ещё точнее, какие люди выйдут завтра, на кафедры и подиумы – все эти вопросы крайне актуальны. Творчество должно быть не только понятным, и сказанным на языке доступном и воспринимаемом. Оно должно воспитывать человека, каждый раз предлагая ему, может быть не столько то, к чему он привык, но то, что его будет воспитывать. 

Наше творчество, это и есть наша жизнь, задача которой - ПОЛНИМАТЬСЯ и ПОДНИМАТЬ! 
Это справедливо и к эмоциональной сфере, и к сфере духовной, потому как одно неотделимо от другого.